Справка

Елена Боннэр: биография

Елена Боннэр родилась 15 февраля 1923 г. в городе Мары Туркменской ССР.

В 1937 г. окончила в Москве седьмой класс средней школы. В этом же году осталась без родителей.

Отец, Алиханов Геворк Саркисович, работник Коминтерна, был арестован 26 мая 1937 г., 13 февраля 1938 г. на закрытом судебном заседании выездной сессии военной коллегии Верховного суда СССР приговорен к высшей мере наказания, расстрелян в тот же день, реабилитирован в 1954 г.

Мать, Боннэр Руфь Григорьевна, арестована 10 декабря 1937 г. 22 марта 1938 г. особым совещанием при народном Коминтерне внутренних дел СССР приговорена к 8 годам лагерей как член семьи изменника родины, освобождена в 1946 г., реабилитирована в 1954 г.

После ареста родителей Елена Боннэр уехала в Ленинград. В 1940 г. поступила на вечернее отделение факультета русского языка и литературы Ленинградского педагогического института им. А.И. Герцена. Начала работать, еще учась в старших классах школы.

В 1941 г. добровольцем пошла в армию, окончив курсы медсестер. В октябре 1941 г. - первое тяжелое ранение и контузия. После излечения направлена медицинской сестрой в военно-санитарный поезд №122, где служила по май 1945 г. В 1943 г. стала старшей медсестрой, получила звание младший лейтенант мед. службы. В 1945 г. – лейтенант мед. службы. В мае 1945 г. направлена в расположение Беломорского военного округа на должность заместителя начальника медчасти отдельного саперного батальона, откуда была демобилизована в августе 1945 г. с инвалидностью второй группы (почти полная потеря зрения правого глаза и прогрессирующая слепота левого глаза как следствие контузии). В 1971 г. Московским ВТЭКом признана инвалидом Великой Отечественной войны второй группы пожизненно.

В 1947-1953 г.г. училась в 1-м Ленинградском медицинском институте. Работала участковым врачом, врачом в роддоме, преподавала детские болезни, была заведующей практикой и учебной частью медицинского училища в Москве, работала по командировке Минздрава СССР в Ираке. Отличник здравоохранения СССР.

Занималась литературной работой: печаталась в газетах и журналах, сотрудничала с издательствами и Всесоюзным радио.

Член ВЛКСМ с 1938 г., все годы службы на военно-санитарном поезде – комсорг, в институте – профорг курса. После ХХII съезда решила вступить в КПСС, с 1964 г. – кандидат, с 1965 г. – член КПСС. После осени 1968 г. сочла свой шаг неправильным и в 1972 г. в связи со своими убеждениями вышла из КПСС.

Имеет двоих детей – дочь Татьяна (1950 г.р.) и сын Алексей (1956 г.р.).

В январе 1972 г. вышла замуж за Андрея Дмитриевича Сахарова, с которым познакомилась в 1970 г. в Калуге во время суда над Р.Пименовым и Б.Вайлем.

В 60-80-е годы выступала инициатором протестов против судебных преследований диссидентов, содействовала распространению правдивой информации о судебных процессах.

В 1974 г. основала фонд помощи детям политзаключенных в СССР.

В 1975 г. представляла А.Д. Сахарова на церемонии вручения ему Нобелевской премии мира в Осло.

В 1976 г. стала одним из основателей Московской Хельсинкской группы и была активным ее участником вплоть до прекращения работы группы в сентябре 1982 г.

После ссылки А.Д. Сахарова в Горький в 1980 г. и до своего ареста в мае 1984 г. осуществляла рискованную, но самую надежную связь Сахарова с Москвой и Западом. В августе 1984 г. Горьковским областным судом признана виновной по ст. 190-1 УК РСФСР: "систематически распространяла в устной форме заведомо ложные измышления, порочащие советский государственный и общественный строй, а равно изготовляла в письменной форме произведения такого же содержания". Назначенная мера наказания – 5 лет ссылки в г. Горьком.

По возвращении в Москву в 1987 г. вместе с А.Д. Сахаровым принимала непосредственное участие в создании "Мемориала", "Московской трибуны" и других общественных объединений.

Председатель неправительственной международной организации "Общественная комиссия по увековечению памяти Андрея Сахарова – Фонд Сахарова".

Член комиссии по правам человека при президенте России с ее основания и до 28 декабря 1994 г. Вышла из состава комиссии, не считая для себя возможным сотрудничество с администрацией президента, развязавшей чеченскую войну. Член Совета директоров международной лиги прав человека при ООН.

С 1997 г. член Инициативной группы "Общее действие", созданной участниками демократического движения 60-70-х годов и представителями активно действующих правозащитных организаций.

Имеет звание почетного доктора права ряда американских и европейских университетов, премии и награды ряда общественных правозащитных организаций, награду "За свободу прессы" за 1993 г.

Автор книг "Постскриптум. Книга о горьковской ссылке" (1988), "Звонит колокол... Год без Андрея Сахарова" (1991), "Дочки-матери" (1991), "Вольная заметка к родословной Андрея Сахарова" (1996).

Дословно

Елена Боннэр

Термин "правозащитник" сохраняется, им пользуются во всем мире, но слово "диссидент" я бы уже перестала употреблять. Задачи совсем другие. Но я совершенно не согласна с теми нашими коллегами, которые сказали, что правозащитники не должны ставить перед собой политических задач. В нормальном демократическом обществе, где происходит смена политических элит, это такая же профессия, как любая другая, пригодная для именно политической деятельности.

...Я считаю, что все население вне зависимости от политических симпатий, членства в партии и прочего, должно было совместно решать проблему честных выборов и не дать принять законы, которые фактически ликвидировали выборы. Но для этого надо было объединиться всем. Заодно я скажу, как отношусь к Лимонову. Лимонов, когда создал свою партию, назвал ее "национал-большевистской" - это был инфантильный эпатаж; человек он способный и повзрослевший, и пора ему отказаться от этого эпатажа и дать нормальное название партии. А ребята в его партии очень хорошие.

...Украина сопротивляется, Грузия сопротивляется, только Россия... Не знаю. Мне во сне снится другой народ, мои санитары-носильщики военного времени, мальчики, между прочим, теперь я понимаю, раньше я думала - взрослые. Мне не хочется в данном случае сваливать на Сталина: ах, 70 лет или сколько-то лет Сталина, поэтому мы такой несчастный народ. Сталин же и для Грузии был столько же лет, и для Украины, и никак не милостивее относился к ним.

А в отношении диссидентов, вот этой небольшой кучки людей, - какие-то другие задачи, кому-то, очень немногим, удалось вернуться к профессиональной деятельности, многие уехали, я думаю, чувствуют одиноко себя на Западе. Я по старости уехала, и мне нехорошо тут. Не подумайте, что мне нехорошо быть с детьми или еще что-то. Мне уютно, все нормально, и я не дома, я хочу домой, но сил на это у меня нет. Кроме того, я вам скажу про мое поколение правозащитников. Все-таки другие задачи были, и действительно были неполитические задачи, а сегодня они могут быть и политическими.

Вместе с тем я все время вспоминаю стихи Багрицкого: "От черного хлеба и верной жены мы бледною немочью заражены. Копытом и камнем протоптаны годы. И горечь махорки на наших губах. Чуть ветер, чуть север - и мы облетаем. Чей путь мы собою теперь устилаем? Чьи ноги по ржавчине нашей пройдут… Мы - ржавых дубов облетевший уют".

Радио "Свобода", 15.02.2008